Алина Борисова - По ту сторону Бездны[СИ]

В бездну Лоу. У меня есть Анхен. Только Анхен. А Лоу — всего лишь мираж. И не понять, что было там настоящим. И было ли…

Я, кажется, так и уснула у костра, в объятиях того, кто не возражал против того, чтоб разделить с другом мое тело, но решительно не готов был делить с кем бы то ни было мое сердце.

Разбудил меня свет. Холодный утренний свет, ворвавшийся в машину вместе с холодным воздухом, когда Анхен открыл заднюю дверь, собираясь выйти наружу. Чуть приоткрыв глаза, лениво потянулась, скользнула взглядом по его обнаженной фигуре, зябко поежилась, сильнее кутаясь в одеяло. Затем взгляд скользнул чуть левее, выхватывая тонкие металлические рейки с кожаными петлями ремней… Дикий, неконтролируемый ужас вдруг поднялся из самых глубин моего естества, сметая рассудок, лишая воли, гордости, силы. Кровь! Липкая теплая кровь вновь заливала мне глаза, нос, рот. Я задыхалась, захлебывалась, умирала от ужаса! Еще успел встревоженно обернуться Анхен — резко, словно от удара. Но уже не успел перехватить, когда я с диким криком метнулась мимо него наружу. Пробежала несколько шагов и упала на колени в ледяную воду, пытаясь отдышаться. Все тело сотрясала дрожь, но едва ли от холода. Я пыталась умыться. Вновь и вновь лила на себя ладонями воду, а она все стекала по лицу кровью, кровью, кровью!

— Лара? — очень осторожно зовет меня Анхен.

— Не подходи! — я разве что не визжу от ужаса, не в силах справится с приступом. В его руке все еще зажат тот скальпель, и кровь с него капает на песок, на воду…

Он обнимает меня, крепко, не давая вырваться, и держит, пока у меня не кончаются силы, и я не затихаю в его объятьях, тяжело дыша и судорожно всхлипывая.

— Тихо, тихо, — все шепчет он мне, — это просто кошмар, он уже прошел…

— Ты мой кошмар, — устало возражаю я, когда кровавые блики перестают мелькать перед глазами. — И ты уже не пройдешь. До самой смерти.

— Я не кошмар, Ларка, я жизнь, — уговаривает он меня, чуть покачивая. — Твоя жизнь.

— Ты смерть.

— Не для тебя, — ласково улыбаясь, качает он головой. — Давай ты искупаешься, и все пройдет. Или, хочешь, поплывем наперегонки?

— Ты же не плаваешь? — ему даже удалось меня удивить.

— Я не люблю, но это не значит, что я не умею, — фыркает он. — В жизни часто приходится делать нелюбимые вещи. Была бы цель.

— А сейчас, значит, цель есть?

— Ну еще бы. Хочу узнать, сможешь ли ты переплыть эту реку.

— Анхен, — скептически смотрю на горизонт, потом на него, — там даже берега не видно. Сколько здесь километров?

— Сколько–то. Я не мерил. Так ты рискнешь? Я страхую. Устанешь — вытащу.

Смотрю на него внимательно. Ожидала, конечно, всякого, но столь нездорового авантюризма… А впрочем — пусть, из Бездны ж вынес, глядишь и здесь не уронит. Зато можно просто плыть, не рассчитывая силы, просто наслаждаться. А если все же переплыву… Глупо, но я загадала, что если переплыву — то обязательно вернусь к людям, буду жить среди людей, а не среди вампиров, нормально жить…

Не переплыла. Может быть, будь я в лучшей форме, после регулярных тренировок… Не важно. Он нес меня обратно на руках, скользя над самой водой, с таким загадочным лицом, словно что–то тоже на этот заплыв загадал, вот только не понять, радует ли его ответ…

Да в бездну все эти вампирские заморочки! Совсем как они стала: знаки, пророчества, знамения. Осталось у кукушки начать спрашивать, сколько жить осталось. Не верю я во все эти глупости! И все у меня будет хорошо.

Да и сейчас — разве мне плохо? Меня бережно несет на руках прекрасный вампир, он дарит мне свою любовь, свою заботу. Он повез меня в это сказочное путешествие по Стране Вампиров — кому еще из людей выпадало такое? Он дарит мне блаженство в постели, его прикосновения сводят меня с ума, в его обществе мне никогда не бывает скучно… А кошмары… ну что кошмары… пройдут. Идеальных людей–то не бывает, а уж идеальных вампиров… Вампиры пьют кровь, без этого никак. Значит, кто–то всегда умирает… А был бы он идеальным — был бы тогда эльвином, а не вампиром. И была б у него тогда любимая жена–эльвийка, и была б я ему даром не нужна. А ведь мне очень хочется — быть ему нужной.

Меня ждал завтрак, полотенце, теплая одежда. И можно было чувствовать себя балованной принцессой. Вот только когда после завтрака я подошла к воде сполоснуть руки, услышала плеск ниже по течению. Повернула голову на звук и увидела их — обнаженные тела, гладко обритые головы, черные брови, резко выделяющиеся на безволосом черепе. Сложив ковшиком ладони, они жадно пили речную воду, а стоявший рядом Низший с безразличным видом ждал, пока они напьются.

Отвернулась. Тряхнула головой. Ладно. Пока я принцесса. Надо пользоваться. Наслаждаться. Я не знаю, сколько длится любовь вампира. И, как говорит Анхен, есть только один способ это узнать.

Следующие несколько дней мы путешествовали вдоль реки, неспешно поднимаясь вверх по течению. Анхен смеялся, говоря, что мы летим к истоку и к истокам, а я фырчала на него, утверждая, что так двигаться неправильно, у меня такое чувство, словно мы гладим реку против шерсти, и это сущее извращение видеть правый берег слева, а левый справа.

— Ты просто не чувствуешь реку. И вообще — к каким истокам мы летим? Разве Илианэсэ — не ваш древнейший город?

— К твоим, красотка, к твоим, — смеется вампир, толком ничего не объясняя. — Ты же у нас речная девочка. Вот и посмотрим — откуда реки текут.

— А кстати, как называется эта река? Насколько я помню географию, Великих Рек у вас две, вряд ли вы именуете их Первая и Вторая.

— Нет, не настолько все примитивно. Эта река зовется Ионесэ.

— Что? — я просто заливаюсь от хохота. — И это ты называешь не примитивно? Да у вас фантазия вообще напрочь отсутствует!

— Почему это? — искренне недоумевает.

— И ты еще спрашиваешь! Города у вас как называются? Илианэсэ, Ичиасэ. И река — Ионесэ. Что, когда названия давали, других букв в алфавите еще не было?

— Города у нас разные, — он, похоже, немного обиделся, и принялся объяснять. — Есть Герат, есть Ашкенэ, есть Торина. А «сэ» это от «сэедэ», что означает «край, окраина». Когда–то граница наших земель проходила по этой реке. Лишь позже мы освоили и земли, что лежат от нее к востоку. И тогда появился Ичиасэ — «восточный край земли».

Он немного помолчал, а потом признался:

— Вообще–то, название реки придумали не мы, а те, кто жили здесь прежде. Мы лишь немного его изменили.

— И как же она звалась в древности?

— Ионеси. Но окончание на «и» для эльвийского не характерно, вот и появилось привычное «э», тем более, что по смыслу подходило.